Mil veces lo he pensado y algunas veces lo he dicho ya: no hay que temer la uniformidad y la monotonía. La pasmosa facilidad de comunicaciones, los ferrocarriles, el telégrafo y el teléfono, que llevan a escape mercancías y personas de un extremo a otro de la tierra, y que transmiten y comunican el pensamiento y la palabra con la rapidez del rayo, no logran aún, ni lograrán nunca, identificarnos, desteñirnos, digámoslo así, y hacer que perdamos el sello característico de casta, lengua, nación y tribu que cada cual tiene. Se diría que para precavernos contra el roce, que pudiera limar y pulir las diferencias, nos armamos instintivamente de una virtud conservadora de lo castizo que persiste en el fondo, aunque superficialmente desaparezca.
Lo que llaman ahora high-life, o dígase aquella parte de la sociedad más rica, elegante y empingorotada, nos parece que debe ser cosmopolita, y sin embargo no lo es. Hombres y mujeres hablan en francés tan bien y a veces mejor que en español. Algunos chapurrean además la lengua inglesa y hasta la alemana. Cuando leen algo leen libros extranjeros porque de los indígenas se aburren, sin que nos empeñemos en dilucidar aquí si con razón o sin ella. Los caballeros, como no carezcan de metales preciosos o de los signos que los representan, se hacen traer de Londres trajes, caballos y coches, y las señoras se hacen traer de París vestidos y tocados. La cocina francesa hace que la española se olvide o se pervierta. Y por último, la costumbre del veraneo rara vez lleva a sus castillos y quintas a nuestros elegantes de ambos sexos, sino se los lleva a Francia, a Suiza, a Inglaterra, o a más hiperbóreas regiones. Cuando la guita es corta y no puede esparciarse el cimbel, debe volar por lo menos hasta Biarritz.
Pues bien: con todo eso, y a pesar de todo eso, nuestra high-life sigue siendo tan española como en lo antiguo, y no necesita el autor de comedias y de novelas, a fin de conservar el color local y nacional de sus personajes, buscarlos bajo las ínfimas capas sociales, o ir por ellos a las Batuecas o a los más esquivos, alpestres y recónditos lugares. | Сотни раз об этом думал и порой даже говорил вслух: не нужно бояться однообразия и монотонности. Удивительная простота коммуникаций, железная дорога, телеграф и телефон мгновенно переносят людей и вещи с одного конца земли на другой, передают и сообщают мысли и слова со скоростью молнии, тем не менее они пока не могут и никогда не смогут распознать нас, назовём это «обезличить», и заставить утратить характерное клеймо нашей касты, языка, нации и племени. Кто-то скажет: - дабы избежать отношений, которые могли бы сгладить и отполировать такие различия, мы инстинктивно прибегаем к старомодному свойству породы, что ещё есть внутри, но снаружи давно исчезла. Люди из так называемого "высшего общества" – самые богатые, элегантные и высокомерные его представители - кажутся нам гражданами мира, хотя таковыми не являются. Эти господа владеют французским на равне с испанским, а иногда и лучше. Некоторые говорят на ломанном английском и даже на немецком. Читают они исключительно иностранную литературу, потому как местная наводит на них скуку, даже и не пытайтесь объяснить, насколько справедливо данное утверждение. Ибо джентельменты, что не испытывают недостатка в деньгах и их проявлении, заказывают костюмы, лошадей и машины в Лондоне, а дамы – наряды и шляпки. За французской кухней испанская забывается и блекнет. Наконец, традиционный летних отдых наши денди обоих полов редко проводят в замках и поместьях, скорее они отправятся во Францию, Швейцарию, Англию или ещё севернее. Когда с деньгами трудно и далеко не улетишь, они просто обязаны поехать хотя бы в Биарриц. Ладно, при всём при этом и вопреки всему, наше высшее общество не становится менее испанским, чем было в прежние времена. Не нужно слагать поэмы и рассказы, чтобы сохранить национальный колорит их личности, искать их в низших слоях населения, дремучих лесах или в других отдаленных высокогорных заповедных местах.
|